Кандидат мед. наук, психотерапевт Антон Ежов
На днях мне довелось посмотреть чудесный по своей эстетике, режиссуре, игре актеров фильм режиссера Майвенн Ле Беско «Мой король». Лента о том, как женщина, притянутая в орбиту обаятельного, но нарциссичного мужчины провращавшись в ней в течении 10 лет, полных интенсивных аффектов, ненависти и страсти, измен, прощений и других необходимых атрибутов пограничной любви (https://www.youtube.com/watch?v=aqXgOTDsgjM) находит единственный способ отделиться от него в виде травмы колена с последующей длительной физической, но что еще важнее для героини, психологической реабилитацией, возможностью пережить «абстиненцию» и преодолеть силу созависимого притяжения. Героиня рвет себе связки, чтобы в буквальном смысле разорвать эти тяжелые отношения.
Просмотр фильма подсказал тему этой статьи: я бы хотел осветить один из частных аспектов психосоматики – несчастные случаи и связанные с ними телесные травмы. Существует достаточно много убедительных исследований в которых доказана связь несчастных случаев с риском их повторных эпизодов и личностными особенностями потерпевших. В частности, классическим трудом считается научная работа Хелен Фландерс Данбар в которой она приводит следующий профиль человека склонного к травматизму: «он решителен или даже импульсивен, ориентирован на немедленное получение удовольствия и удовлетворения, склонен действовать под влиянием момента, любит возбуждение и приключения и не любит планировать и подготавливать будущее. Многие склонные к травмам люди получили строгое воспитание и вынесли из него чувство протеста против людей, облеченных властью».
Не менее значимыми являются психоаналитические исследования (Меннингер, Роусон, Аккерман, Чидестер и др.) которые были сфокусированы на бессознательных мотивах, которые побуждают людей вести себя с риском получить травму. Ученые сходятся в мнении, что общим в этих случаях является чувство вины, которую человек пытается искупить самонаказанием. Бессознательно спровоцированный несчастный случай служит этой цели.Просмотр фильма подсказал тему этой статьи: я бы хотел осветить один из частных аспектов психосоматики – несчастные случаи и связанные с ними телесные травмы. Существует достаточно много убедительных исследований в которых доказана связь несчастных случаев с риском их повторных эпизодов и личностными особенностями потерпевших. В частности, классическим трудом считается научная работа Хелен Фландерс Данбар в которой она приводит следующий профиль человека склонного к травматизму: «он решителен или даже импульсивен, ориентирован на немедленное получение удовольствия и удовлетворения, склонен действовать под влиянием момента, любит возбуждение и приключения и не любит планировать и подготавливать будущее. Многие склонные к травмам люди получили строгое воспитание и вынесли из него чувство протеста против людей, облеченных властью».
Таким образом в психодинамике травмы часто соединяются два разнонаправленных импульса протест и желание разрушить ограничения и связанное с этим желанием чувство вины и страх наказания. Травма как компромисс в этом случае разрешает этот внутренний конфликт удовлетворяя все стороны: «и волки сыты и овцы целы».
В работе с психосоматическим симптомом важно не только опираться на общие концепции, но и расшифровывать персональный смысл его возникновения у каждого конкретного клиента. Вместе с тем, исходя из жизненного и терапевтического опыта я попробую также выделить следующие бессознательные мотивы получения травм:
1) Возможность «замедлиться». Клиентка, Н., 24 года. Профессионально занимается спортивными танцами. Параллельно с этим учится на психолога и между соревнованиями, конкурсами и поездками пытается строить свою личную и семейную жизнь, а так же мечтает начать свою частную практику. Перед ответственным конкурсом ломает себе лодыжку (я подчеркиваю именно ломает себе, то есть является «автором» этого события, а не получает «перелом»), на какое-то время выпадает из жесткого графика, набирает вес и вернувшись в спорт понимает, что уже не тянет тот темп и ритм в котором была последние годы. Переходит на медленные танцы, начинает учить все заново, но уже в медленном темпе. Психология становится основным занятием, танцы как хобби, начала совместную жизнь с молодым человеком. Вес сохраняется как контрсимптом, своего рода «якорь», чтобы опять не унесло в бурные воды амбиций и соревнований. Проходя личную терапию на одной из сессий Н., произнесла с благодарностью – «если бы не перелом, так бы до сих пор и моталась»
2) Разрешить себе отдохнуть, легальный регресс. Феноменологически близкий к первому пункту мотив, но с той особенностью, что в основе лежит желание регрессивное желание быть беспомощным, любимым и опекаемым. Особенно типично для трудоголиков, перфекционистов, обсессивно-компульсивных контролирующих личностей. Клиент, А., мужчина 37 лет занимается строительством, желая побольше заработать берет одновременно несколько заказов, естественно не успевает, но будучи человеком ответственным не может сообщить об этом заказчикам, а пытается уложиться в сроки. На каком-то этапе внутреннее напряжение между желанием «все бросить, отдохнуть» и «успеть в срок» достигает пика. Клиент решает сам проверить качество проделанных высотных работ, залазит на лестницу и как в последствии признается «когда я там стоял наверху, мне реально хотелось сделать шаг вниз. Я не хотел и хотел упасть». Тяжелый перелом бедренной кости, 6 месяцев реабилитации. Заказчики в бессильной ярости, все дела переходят к заместителями и коллегам, клиент счастлив. В последствии, после операций и реабилитации он говорил мне: «как же мне было хорошо с поломанной ногой. Это самый лучший период за последние годы. Жена заботилась, а я просто лежал, ходил под себя, смотрел ноутбук и ничего не делал». Регрессия иногда прекрасна в своей простоте удовольствия, не правда ли?
3) Решение проблем сепарации. Пожалуй один самых частых мотивов в моей практике. Несколько клиентских случаев. А) Вывих колена во время танца в ресторане (до сих пор не понимаю как это технически возможно) за неделю до длительного отъезда любимой девушки, как результат ее поездка сократилась вдвое. Дальнейшее прояснение выявило катастрофическую фантазию, о том, что «уедет она в свою Америку и не вернется». Б) Другой случай: муж ломает ногу в автомобильной аварии, тяжелый перелом, прикован к постели, ухаживать кроме жены за ним некому. Событие произошло за день (!) до того, как супруга решилась таки после долгих сомнений и часов личной терапии озвучить желание расстаться. Нога повреждена, брак цел. В) Во вступлении к этой статье та же описан именно этот мотив. Во всех этих случаях общим является напряжение связанное с динамикой зависимых отношений и угрозой/желанием сепарации.
Я думаю, что в обсуждении вы можете дополнить этот список исходя из своей практики и жизненного опыта. Относительно терапевтических рекомендаций можно выделить следующее:
1) Исследование «авторства» клиента в этом событии, развитие персонального смысла несчастья от пассивно-объектной формы: «я получил травму» и «со мной случилось несчастье» к активно-субъектной, исследовательской «я сломал себе ногу» или как было сказано выше «похоже мне нужно замедлиться».
2) Совместное с клиентом исследование контекста несчастного случая, его формы, содержания и смысла. Это блестяще сформулировал один из основателей психосоматической дисциплины Виктор фон Вайцзеккер в двух базовых психосоматически ориентированных вопросах «Почему именно сейчас? Почему именно в такой форме»?
3) Технические приемы:
Презентификация, т.е. реконструкция травмы: «расскажи это так как буд-то это происходит здесь и сейчас». Медленно и не торопясь воспроизводится весь эпизод от событий до к ключевому моменту и после. В ходе такого проигрывания можно выйти на тот актуальный конфликт, и выбор, который предшествовал травме, но не был осознан. То есть это дает нам углубленное понимание феноменологии эпизода с возможностью выхода на специфические конфликты в фоне этого события.
Де-ретрофлексия: «где и с кем или с чем ты хотел бы сделать так же как со своей ногой». Например: «я порвал себе связки» переводится в «я хочу порвать эту мучительную связь».
Работа с травмой как с проекцией: какая потребность может быть «спрятана» в этом событии? Технически это может быть выполнено в виде предложение рассказать всю историю получения травмы от лица поврежденной зоны. Например, «Вы рассказали, что с вами произошло. Попробуйте рассказать эту же историю, но с позиции вашей травмированной ноги». Это может быть ценным ресурсом для исследования чувств, мыслей, ощущений и потребностей, которые часто актуализируются при идентификации с травмированным участком тела.
Таким образом, указанные выше взгляды на этиологию несчастных случаев позволяют расширить «картографию» внутренней феноменологии клиента, дать доступ к осознаванию его психодинамических конфликтов, возможно связанных с несчастным случаем, и позволяют сместить парадигму работы от ремонтно-хирургической к психотерапевтической, опирающейся на индивидуальность, интерес к человеку и осознанность.
Дорогие коллеги, клиенты берегите себя!
С уважением, Антон Ежов